von Оперный театр Штутгарта начал репетиции детской оперы «Гензель и Гретель» несмотря на отсутствие возможности напрямую общаться с режиссером-постановщиком Кириллом Серебренниковым. Российский режиссер сейчас находится под домашним арестом. Его арест вызвал бурные дискуссии среди немецких деятелей искусства и культуры. Для многих, события этих дней в совокупности – грубое посягательство на свободу личности, творчества, показатель уничтожения демократии в России.
Предлагаем вашему вниманию уникальное интервью с Берндт Шмидтом – директором крупнейшего театра Германии, Фридрихштадт-Паласта. Уникальность интервью заключается в том, что интервью вела Анастасия Макеева – одна из звезд неподражаемого шоу THE ONE Grand Show в Friedrichstadt-Palast. Анастасию Макееву по праву можно считать одной из самых талантливых и бесстрашных акробаток цирка в истории акробатического жанра в цирковом искусстве. Воздушная гимнастка показала свое мастерство уже во всем мире, а сейчас успешно выступает в самом ярком шоу Берлина. Недавно Анастасия решила сменить свое амплуа и оказалась не перед камерой, как это происходит обычно, а самой окунуться в работу репортера.
На фото: неповторимая Анастасия Макеева
Foto Bernhard Musil
Берлинский театр Фридрихштадт-Паласт известен своими принципами о взаимоуважении, толерантности и девизом «Respect each other», как основополагающим – как за кулисами, так и в зрительном зале театра. В течение нескольких лет Берндт Шмидт устанавливает бойкот, не приглашая официальных представителей власти из стран, где происходит дискриминация прав геев и свободы сексуальной ориентации. Россия входит в этот список.
На фото: Берндт Шмидт – директор крупнейшего театра Германии Фридрихштадт-Паласт
Foto: Patrick Gutsche
Директор Фридрихштадт-Паласта о Кирилле Серебренникове и искусстве в Германии
– Что вы думаете по поводу ареста Кирилла Серебренникова?
– Думаю, что они поступают неумно. Кирилл Серебренников мог бы принести России гораздо больше пользы, если бы он представлял современное российское общество на международном уровне. Например, как эмиссар культуры в Европе и в Германии.
– Германия свободна от цензуры?
– Да. В нашей стране далеко не все идеально, и критика правительства и политики Германии абсолютно приветствуется. Если власть не хочет слышать разные мнения, не позволяет высказывать, что происходит не так, и что можно сделать лучше – значит что-то идет неправильно с этой страной и правительством. И это особенно грустно, когда люди искусства, критично относящиеся к власти, просто устраняются, как это произошло с Кириллом.
– Если бы Вы занимали позицию директора крупнейшего театра, но не здесь, а в Москве – какие бы были Ваши действия в этой ситуации?
– Я бы сделал то же самое, что сделали коллеги и друзья Кирилла, они собрались возле суда, сотни человек пришли поддержать его. Полиция была там, я думаю, это было смело и правильно.
– Поставили бы вы «Нуриева» в Большом театре?
– Это сложно сказать, потому что я не живу в России, у меня другой менталитет. В России все связано с властью. Я думаю, что быть директором Большого театра в России требует очень тщательных политических решений и отказа от независимости. И это конечно ужасно. Здесь, в Германии, никто из политиков не вправе влиять на искусство, они держатся в стороне. Мы получили этот урок во времена фашизма и ГДР. И мы хорошо его выучили: искусство должно быть свободным, это теперь в нас, в нашей конституции.
– Может ли искусство служить интересам государства?
– Нет! Если это происходит – это фашистская страна, какой была Германия в 1933-45 гг. Тогда были творческие люди, которые поддержали Гитлера, но это не может тогда считаться искусством. Свобода выбора, когда только художник решает, что он должен делать, а не власть, определяет искусство.
– Должно ли государство финансировать искусство и культуру?
– Я считаю, это необходимо, и отчасти потому, что финансовая поддержка со стороны государства – это как раз гарантия независимости искусства. В противоположность, в США, где, в основном, деньги спонсоров, например, крупных компаний и бизнесменов, которые потом могут оказывать определенное давление на контент и направленность искусства.
– Где заканчивается свобода для Friedrichstadt-Palast?
– Только когда заканчиваются деньги! Но, если серьезно, конечно, мы получаем дотацию от государства, но никто не имеет контроля над тем, что мы делаем. Ни один политик не указывает мне, например, должен ли я брать русских артистов на работу, или показывать больше или меньше гей-культуры на сцене, никто не влияет на наши решения.
Фото: Sven Darmer
– Вы пытаетесь изменить что-то в культуре и современном обществе Германии?
– Фридрихштадт-Паласт не является политическим театром, в плане контента, мы относимся к больше к индустрии развлечения, что-то ближе к шоу, которые проходят в Лас Вегасе. Мы отличаемся от Deutsche Theater и от Komische Oper, которые поднимают социально-политические темы и актуальные проблемы в спектаклях. Мы не говорим о терроризме, беженцах и войне.
Но, у нас есть своя особенное отношение к тому, что мы делаем. И оно, по сути, отражает нашу политическую позицию. Мы утверждаем демократию, толерантность, свободу выбора. Свободная личность – это норма, и это самое прекрасное, что мы можем показать, и то, что наши зрители будут помнить.
Наша публика – очень разная, к нам приходят люди разных профессий, возрастов и социальных групп, к нам приходят не только «академики», а, в общем, наш зритель – обычные люди. Им может быть и водитель автобуса, и студент, и менеджер, и звезда телевидения. И они видят в наших шоу массу разнообразных культур, личностей, национальностей, цвета кожи, сексуальных ориентаций – и все является нормальным!
Foto: Patrick Gutsche
– Как вы думаете, все ли люди в Германии придерживаются такой толерантной позиции?
– Я думаю, что в немецкое общество, в целом, толерантно. Но идиоты и плохие люди есть везде. В настоящий момент также можно видеть, что довольно большой процент жителей Германии, особенно в отдельных регионах, поддерживают радикальные, правосторонние политические движения. Я думаю, это – плохо и пугает.
Мой персональный принцип – мы должны понимать и принимать, что все люди разные. Это не конец жизни, если у человека есть другое мнение, толерантность – это попытка увидеть мир с позиции других.
Я уважаю русских и русскую культуру, и понимаю, что во многом в ее основе лежат традиционные ценности религии, семьи. Но также, я уверен, что идея взаимоуважения работает только в двустороннем порядке. Я не собираюсь уважать тех, кто не уважает меня, я не буду уважать, например, террориста.
– Вы чувствуете себя свободным человеком?
– Скорее да. Ничто и никто не угрожает моей жизни и свободе – ни правительство, ни другие люди. Я могу говорить и читать, что хочу, поехать куда хочу, и много других вещей, которые дают мне ощущение свободы. Но конечно, мы все являемся частью общества, поэтому не можем быть абсолютно независимыми. Но я этому рад. Не хотелось бы жить на этой планете в одиночестве.
Анастасия Макеева
Follow
